История
В конце XIX века в статистическом комитете Самарской губернии многие годы работал прекрасный специалист Иван Михайлович Красноперов. Чиновник, отличавшийся высокой квалификацией и исключительно добросовестным отношением к делу, прослужил и в других частях России, оставляя везде прекрасное о себе мнение людей.
Статистик Красноперов , кроме полных и точных отчетов вышестоящие органы, себя прекрасные воспоминания, в частности, о работе в Самарской губернии. Они изданы недавно под названием “Записки земского статистика”. Познакомившись с ними, можно узнать много интересного о жизни, быте и нравах народов нашего края сто с лишним лет назад. Здесь речь идет о последних годах XIX века и известных событиях, связанных со Всероссийской переписью населения 1897 года…
«…В северной части Самарского уезда жило много татар, мордвы и чуваш; из последних многие фактически оставались соврешенными язычниками-дикарями, хотя и считались православными. По праздникам ходили молиться в церковь,а по ночам — в лес, поклоняться «кереметю». В сущности, это были трусливые, забитые люди; такими же были и татары. Во время нашего приезда в деревню Фейзуллово Степно-Шенталинской волости татары оказали, однако, сопротивление переписи. Деревня громадная, ни один из татар не умел говорить по-русски. Собравшись в кучу ОКОЛО избы, где мы хотели вести перепись, татары галдели, кричали, махали руками. Староста-татарин едва говорил по-русски, однако после продолжительных переговоров нам удалось выяснить, почему татары не хотят переписываться.
— «Старики» просили меня сказать тебе, бачка, — заявил староста, — что переписываться они не дадутся, если я не успокою их тем, что после переписи их не будут крестить.
— Как крестить? Разве силой кого крестят у нас? — говорю я. — Кто вам сказал?
— Не кричи, бачка! — нахально ответил староста. — Вон Казанской губернии губернатор много крестил татар, розгами порол…
Действительно, факт такой был. В нескольких верстах от деревни Фейзуллово, уже в пределах Казанской губернии, татары одной деревни по чьему-то усердию были крещены и обращены в православие; а потом, спустя несколько лет, при губернаторе Скарятине, крещеные татары вдруг объявили, что не хотят больше «молиться русскому Богу», и перешли опять в свою веру. Губернатор ничего лучшего не мог придумать, как снова вернуть их в православие, приказав каждого из них выпороть розгами.
Опасения фейзуловских татар имели, значит, основания. Они просто предложили мне выйти из затруднительного положения, дав им расписку в том, что после переписи их крестить не будут.
Я, было, запротестовал:
— Как же я дам расписку, ведь я не поп…
— Нет, ты, бачка, все знаешь… Давай расписку, а то убирайся от нас… Плохо будет…
Я взял лист бумаги и написал: «Я, нижеподписавшийся… приехал в деревню Фейзулово для проведения статистического исследования и переписи населения; крестить их ни я, ни кто другой, не будут». Признаюсь, что глупо; но когда я прочел им такую глупую расписку, то татары страшно обрадовались и успокоились. Перепись сошла благополучно. На другой день рано утром татары целым скопом пришли ко мне просить про¬щения, говоря, что «мы народ глупый, боимся», а вчерашних крикунов «кутузка сажал», только, «пожалуйста, не сердись нас, Самара, что мы обидели тебя».
— Мы тебе хороший лошадь дадим, — сказал один из стариков. — Хорошо повезем.
И по правде сказать, мне стало жаль этих наивных и несчастных людей…»